Заметки паломника. Часть 8 (Заключительная)

Медина лучезарная

Когда у меня родилась первая дочь, я назвал ее Медина. Потому что я люблю этот город. Потому что этот город принял Пророка, мир ему и благословение Аллаха. Потому что наш Пророк, мир ему, полюбил этот город. Потому что я люблю Пророка, да благословит его Аллах и приветствует.

Мне говорили еще в Мекке, что люди здесь мягче. Не могу сказать, что я лично в этом убедился, поскольку был в Медине совсем немного, и мало общался с жителями. Но когда я заблудился в первую ночь, откликнувшийся на мою просьбу о помощи аксакал, встал со своего стула, на котором он сидел прямо на улице, взял меня за руку, и пошел искать гостиницу вместе со мной.

Не думаю, что он был исключением из правил.

К моему возвращению все уже были в номере. На утренний намаз попали только мы с Алексеем. Остальные проспали. Мы разбудили их, они кивнули головой, но пока дошла их очередь в ванну, снова уснули. Мы же выскочили второпях, поскольку проснулись под самый азан.

На обеденный намаз мы отправились уже с фотоаппаратом. Я снова прошел через ар-Рауду, поздоровался с Пророком, мир ему и благословение Аллаха, и сахабами, пусть Аллах будет ими доволен, испытывав все те же самые чувства, что и ночью. Алексей ушел снимать мечеть и ее окрестности.

Как знаток своего дела, он использовал разные методы для достижения цели. В этот раз, прежде чем проникнуть в мечеть, Алексей откровенно бродил с фотоаппаратом перед охранниками, выказывая искреннее восхищение увиденным и удовольствие работой, а затем также откровенно пошел внутрь.

На случай задержания, он собирался изобразить удивление и извиниться за свое невежество. Но охранники ничего ему не сказали. Значит, расположил. Однако позже дали понять, что хорошего помаленьку, и пора бы и честь знать.

Алексей намек понял. Тем более, что дело свое он уже сделал. Мы прогулялись с ним до кафе, купили шаурму и вернулись в номер. После иша-намаза я отправился гулять по ночному городу.

Для начала обошел все близлежащие магазины. Цены не оказались дешевле, чем в Мекке. Торговаться тоже особо не удавалось. Выбора было меньше. В этом плане Мекка оказалась удобней, поскольку все необходимое и в широком ассортименте можно было найти в «Зам-заме».

Но и в Медине активно шла торговля. Я бродил между людьми, заходил в небольшие торговые центры, обнаружил «KFC» и «Hardees», где стал питаться в промежутках между завтраком и ужином.

Две недели в исламской стране приучили меня к тому, что вся пища халал. Приехав в Алматы, я чуть было не купил бутерброд в «Burgerking», прежде чем вспомнил, что мясо у нас не всегда соответствует этим требованиям.

Даже в нашем «Hardees», который держат арабы-мусульмане, оно им не соответствует. Халал приносит больше бараката, но меньше прибыли. Прибыль, оказывается, важнее. Увы, но такова реальность.

Улицы были заполнены людьми. Торговая суета никак не посягала на царящее в воздухе спокойствие. Оно проникало в грудь и успокаивало сердца.

Прошедшая мимо белолицая турчанка напомнила мне вдруг о женитьбе. Остаться бы здесь. Привезти детей, открыть небольшую лавку, и жить никому ничего не доказывая…

Я уходил от мечети вглубь кварталов, где начиналась обыкновенная жизнь людей, счастливых хотя бы тем, что живут в этом городе…

Я подумал, что наверное они не осознают это так остро, как я – приехавший сюда впервые, и возможно в последний раз.

Это сейчас для меня встреча с Пророком, мир ему и благословение Аллаха, была потрясением. А живи я здесь, воспринимал бы все это обыденнее и проще. Значит, мне остается вернуться и сберечь это чувство. Это лишь придает ему ценность.

Ни в Медине, ни в Мекке, я практически не встречал работающих женщин, за исключением африканок. Продавцы, официанты, администраторы гостиниц, уборщики – все мужчины.

Как-то я выбрался в один из мединских торговых центров, которым пользуются больше местные, чем приезжие. Приезжим он не особо интересен, поскольку заполнен дорогими брэндами. Эти брэнды либо имеются в их городах, и незачем покупать их за такую же цену в Медине, либо слишком дорогие для всех остальных.

Впрочем и местных покупателей там было немного. Все женщины. Мужчины стояли за прилавками. Покупателей мужского рода гордо представляли только казахстанские паломники.

Я лично искал парфюм, который не докупил себе в Мекке. Масло агарового дерева - `уд. Специфический и дорогой аромат. Мой спутник, вкусив его с бутылька, сказал, что не взял бы его даже бесплатно.

Его разливали по три миллилитра в изящные, обрамленные золотистым узором флакончики. В Мекке, передо мной его купила девушка в никабе.

Дорогая материя ее черных одежд, и такого же цвета глаза, побудили меня последовать за ней. У таких глаз не должно быть плохого вкуса. Я купил и не ошибся. Когда вернулся купить еще, бутик уже был закрыт.

`Уд имеется у каждой уважающей себя парфюмерной компании. Но не у каждой он настолько хорош. Я взял хороший аромат у хорошей фирмы.

На обратной дороге мы разговорились с водителем такси – парнем 16 лет. Он частник. Учится и подрабатывает. Худой, с едва проступившими усиками. Не женат.

Выяснилось, что у саудовцев с этим такая же проблема, как и у египтян и прочих арабов. Мужчины женятся ближе к 30, а то и позже. Некоторые заводят первого ребенка только к сорока годам. До этого времени они работают на квартиру и прочие нужды, в том числе и махр. Махр в арабских странах крайне завышен.

Некоторые российские проповедники преподносят это чуть ли не как показатель того, как высоко в арабских странах ценят женщину. Мол, вот это махр так махр. Берите пример, салаги.

На самом деле, это беда арабских стран. Проблема, которую они сами себе создали, и от которой сами же больше всего страдают. Подобные препятствия на пути к браку ни к чему хорошему не ведут.

Знакомый имам рассказывал, что некоторые братья в качестве махра хотят переписать на имя будущей жены свой дом. Он их останавливает. Не спешите, говорит. Поживите хотя бы полгода, узнайте друг друга лучше, а потом уже и дом, и машину, и все остальное. Это всегда можно успеть.

Другие же говорят противоположные вещи. Например, предлагают в качестве махра свое сердце, и всю ту любовь, которая в нем.

Так тоже не пойдет. Будьте добры подарить то, что можно потрогать и оставить себе. И желательно ценное. Хотя бы немного. Любовь, конечно, бесценна, но в карман ее не положишь.

Как говорил мой отец, устроившись на новую работу: «Денег пока не платят, но у шефа много идей. Я попытался пожарить их вечером на сковородке – не жарятся».

Люди вообще везде и всегда сами создают себе проблемы. У нас махр зачастую символический. Но свадьба должна быть пышной. Чтобы не качали головой. Или не женись. Или бери кредит. Иначе общество не поймет и осудит.

Хочется спросить: «А судьи кто?»

У меня знакомый не мог жениться по этой причине. Вроде бы все согласны, а жениться не могут. Я советовал пригласить самых близких людей, а позже, инша Аллах, отметить более торжественно.

Но родители сказали, что так нельзя. Перед людьми стыдно. Не поймут. Вот, что самое страшное, а не то, что молодые ходят на грани греха. Мы слишком сильно стали бояться общества, и перестали бояться Бога.

А между тем и свадьба, и махр Пророка, мир ему и благословение Аллаха, были очень скромны. Вот с кого следует брать пример. А на сэкономленные деньги молодым лучше поехать в хадж или умру. Общество покудахчет да простит. Куда денется.

Я ушел достаточно далеко и надо было возвращаться. На следующий день туроператор обещал нам экскурсию по Медине, и я не беспокоился о том, что мое представление о городе ограничится только гостиницами и близлежащими от них кварталами.

Хотя я встречал салафитские брошюрки, где писалось, что посещать в Медине надо только определенные места. В этот список входили:

1. Кладбище аль-Баки`, где похоронены Аиша, Фатима, Усман бин Аффан и другие мученики, пусть Аллах будет ими доволен;
2. Кладбище у горы Ухуд, где похоронен Хамза, пусть Аллах будет им доволен, вместе с другими шахидами;
3. Первая мечеть в Медине – Куба.

И все.

Далее цитирую по тексту: «Кроме вышеупомянутого, нет в Медине других мечетей или мест, посещение которых было бы узаконено. Пусть же человек не утруждает себя ни физически, ни материально, направляясь направо и налево, совершая то, за что не будет вознаграждения».

Написано аккуратно и убедительно. Особенно выразительно слово «узаконено». После его прочтения, мысль о посещении других мест кажется признаком беззакония.

И все же хочется спросить - а посещение торгового центра «Зам-зам» в Мекке узаконено? А прогуляться по ночной Медине? И чем это лучше, к примеру, посещения мединской мечети «Двух кибл», построенной на месте молитвы Пророка, мир ему и благословение Аллаха, совершаемой им в тот момент, когда Аллах направил мусульман от аль-Кудса к Каабе?

Исторических мест в Медине гораздо больше, чем «узаконенных» этой брошюркой. Это история Ислама и его последователей, которую мы должны знать, беречь и помнить, а не обходить стороной, запрещать и рушить.

Главное, не вменять себе их посещение в обязанность. Но ведь и посещение «узаконенных» мест также не является обязательным.

Я же хотел узнать и увидеть как можно больше. Мы ожидали, что выедем утром, но выехали после обеда. Автобус направился к горе Ухуд. С нами выехали два гида. Один из них главный, второй непосредственно наш, ответственный за группу.

По дороге главный читал в микрофон Коран. Прибыв на место, он в течение пяти минут рассказал предысторию этой горы, указывая через окно на заполненную людьми возвышенность.

Эта возвышенность была местом, на которой стояли лучники-мусульмане, ослушавшиеся приказа и переломившие тем самым ход битвы в пользу язычников.

После краткого введения в историю, мы вышли из автобуса и направились к расположенным неподалеку могилам.

Кладбище было огорожено каким-то пластиковым забором. Сквозь его щели, можно было увидеть выровненную коричневую землю. Великие люди обрели здесь покой…

Пока я совершал за них дуа и читал Коран, гид увел группу в сторону автобуса. С холма, на котором стояли лучники, спускались приехавшие на экскурсию люди. Другие поднимались. Закончив, я пошел догонять наших.

Я ожидал, что гид увел их показать еще одно важное место, прежде, чем мы поднимемся на холм. К моему удивлению, группа уже сидела в автобусе. Меня и задержавшегося у торговых прилавков брата, поторопили.

Я вернулся на свое место и посмотрел на холм из окна. Мы покинули его так и не поднявшись. Не посмотрев и не представив себе, как это было.

Алексей ничего не отснял. Я ничего не почувствовал. Только удивление и разочарование. С экскурсией все стало ясно. Когда стало ясно, стало и грустно.

Следующим пунктом была мечеть Куба. Больше пунктов не было. Вернее они были, но мы проезжали мимо. Проезжая мимо, гид говорил нам куда смотреть, и что именно мы проехали.

Мы смотрели по сторонам сквозь мелькавшие пальмы, едва успевая заметить хоть что-то. В мечети Куба пробыли около 10-15 минут. То есть почти в два раза больше, чем возле горы Ухуд.

Это время было потрачено на взятие омовения и совершение аср-намаза. Еще через 10-15 минут мы уже были в гостинице. К сожалению, салафитская брошюрка содержала в себе больший перечень, чем перечень нашего туроператора.

В общей сложности, вся наша экскурсия заняла меньше часа. Основная часть из этого была потрачена на дорогу.

Вечером, за ужином, у меня состоялся разговор с нашим гидом. Разговор был спокойным. Не ругаться же с ним. Тем более, что не он принимал решения.

Я просто сказал, что так поступать нельзя. Что это нельзя называть экскурсией. Что если бы мы знали, то отправились бы на экскурсию сами. Что помимо большого личного интереса, мы должны были также подготовить материал для сайта.

Я читал три жизнеописания Пророка Мухаммада, мир ему и благословение Аллаха, и перечитывал их. Я плакал, когда представлял эти битвы. И не только я. Увидеть это своими глазами было моей мечтой. И не только моей. Я тоже хотел, как и все другие, подняться на этот небольшой холм, и представить себе все то, что читал в этих книгах.

Я понимаю, что главный гид был здесь неоднократно, и для него это уже не представляет интереса. Но я и многие другие были здесь впервые. Кому-то из нас больше не суждено вернуться сюда еще раз.

Мечеть Куба – первая мечеть в Медине. Это благословенное место было выбрано самим Пророком, мир ему и благословение Аллаха. Намаз в ней подобен совершению умры. Мы даже не успели ее отснять. Алексей шел к автобусу задом, фотографируя на ходу.

Так нельзя обходиться с людьми. Эти люди приехали сюда не бесплатно. Некоторые из них копили на это деньги долгие годы...

Гид слушал молча. Сказать ему было нечего. Мы оба это понимали. Я же сказал все, что хотел. Остальное оставил. Легче мне все равно не стало. Брат лишь спросил: «Можем ли мы поехать туда сейчас?»

Сейчас уже было слишком поздно.

Возвращение

Последний день в Медине был посвящен покупкам. Вылетать в Стамбул нам предстояло следующим утром. Мы закупались подарками, финиками и водой. Алексей купил парфюм брату и жемчуг невесте.

Некоторые братья поехали в медицинский центр делать хиджаму. Айдын сделал себе аж на 17 точек, в том числе и самых труднодоступных. Он же и рассказал нам, как совершал хиджаму впервые.

Это было несколько лет назад. Звонит ему один наш общий знакомый и говорит: «Приезжай, хочу тебе кое-что показать. Не пожалеешь!». Тот приезжает. Друг ему говорит: «Снимай верхнюю одежду и садись на стул». Айдын, разумеется, противится. Неизвестное его пугает. Друг его успокаивает: «Да не бойся ты, это для твоего же блага». В общем, убеждает. Тот садится и друг начинает полосовать ему бритвой спину.

Для тех, кто делал хиджаму знает, что надрезы делаются поверхностные, короткие и в пределах небольшой окружности, куда затем ставится банка, которая высасывает кровь.

Но поскольку наш общий знакомый ни себе, ни кому либо другому хиджаму до этого не делал, он этих тонкостей не знал. Поэтому резал как ему нравится. От левого плеча вплоть до шеи.

С порезов, естественно, начинает течь кровь. Наш знакомый берет литровую банку и подставляет ее под струйки. Та наполняется почти на половину. Довольный оказанной товарищу услугой, наш общий знакомый подносит ему банку с кровью к лицу. Смотри, мол, сколько бяки из тебя вышло. Тот видит ее и отключается.

Приходит в себя уже на диване. Над ним стоит мама товарища и держит под носом нашатырь. А сын говорит: «Вставай, еще вторая сторона осталась».

Благо, мама товарища не дала этому случиться. Айдын едва унес от друга ноги. В буквальном смысле.

Я встретил нашего общего знакомого уже в Алматы. Спросил про этот случай. Он говорит: «Так мы ж тогда ничего не знали». И улыбается.

Мединский врач, увидев шрамы и слушая их историю, молча качал головой.

Финики сорта аджва скупали килограммами. Я долго бродил по рынку, выбирая наиболее сочные и большие. Торговцы предлагали попробовать, а я не отказывался. Если не предлагали мне, предлагал уже я. Мне тоже не отказывали. В общем, я наелся.

Отказал только один вредный аксакал. Еще с таким видом - мол, еще чего. Народу вокруг его лавки было немного. Оно и неудивительно. Зато финики, лежавшие на прилавке, были крупными и мясистыми.

Я долго ходил вокруг да около. Все хотел проучить старика, купив у его соседа несколько килограмм, и пройти мимо с высоко поднятой головой.

Но после подумал, что я его ведь даже не знаю. Вряд ли мой поступок изменит его характер, сформировавшийся за целую жизнь. Зато я куплю хорошие финики.

Не должны те, кого я люблю, лишаться хороших фиников из-за того, кого я не знаю. Так я себя и убедил. И не пожалел. Финики оказались на редкость вкусными. Знал аксакал цену своему товару.

Почти все мои вещи были собраны. Сумки лежали на кровати. К нам в номер попросился еще один брат. Его тур-группа была в Мекке и должна была прибыть на следующий день. Сам он приехал в Медину раньше по приглашению знакомых. Знакомые вернулись на родину, и ему надо было провести где-то ночь.

Брат, имам-хафиз одной из районных мечетей, чьим знакомым он был, уступил ему свою кровать, а сам лег на пол в промежутке. Мы с Алексеем соединили наши кровати вместе.

Я вернулся, когда все уже спали. С моей стороны лежали сумки и вещи. Разложить их уже было не просто. Решив не мешать спящим, я отправился ночевать в мечеть.

Перед территорией ар-Рауд было пространство, где прихожане читали Коран, совершали намаз или просто сидели. Совершив два раката, я присоединился к читающим Коран. Через некоторое время стал засыпать…

Все это пространство было огорожено от всей остальной мечети натянутым брезентом. Положив Коран на полку, я увидел, как с обратной стороны к брезенту подошли охранники, и стали снимать крепление. Народ заволновался и встал.

Как только крепления были сняты, толпа ринулась в сторону комнат Пророка, мир ему и благословение Аллаха. Первым моим позывом было помчаться за ними, да еще и всех обогнать. Однако на доли секунды я все же замешкался.

Мои стадный инстинкт боролся с нонкомформизмом. Но осознав, где нахожусь, я понял, что могу лишиться чего-то очень важного. А пролечу так пролечу. Ничего страшного. Или пан, или баран.

Выяснилось, что все бегут к ар-Рауду. Его тоже открыли с обратной стороны. Кто прибежал первым, занял себе место. Среди них оказался и я. Мгновенно, все находящееся позади меня пространство также заполнилось людьми, и продолжало заполняться до тех пор, пока каждый из нас не прижался впритык.

Уходить до утренней молитвы никто уже не собирался. Я сделал дуа, чтобы омовение мое не нарушилось, и позывов к нарушению не подавало. Обновить его - значит потерять драгоценное место.

Просидел я на этом месте всю ночь. Совершал намаз, боролся со сном и уступал место другим. Но только на время. Они совершали свои два раката и проходили дальше.

К утреннему намазу я уже едва соображал. Спина затекла от неудобного положения. Усталость неудержимо клонила ко сну.

Совершив фаджр, я поприветствовал Пророка, мир ему и благословение Аллаха, Абу Бакра и Умара, пусть Аллах будет ими доволен, и покинул мечеть. Вернувшись в номер, поставил будильник на час вперед и уснул, едва опустив голову на подушку.

Перед автобусом каждый стал подписывать свой багаж. Не каждому бутылю с зам-замом было суждено прибыть в Казахстан невредимым. Грузчики не церемонятся с грузом. Закинули, он и треснул.

Очередь на регистрацию была долгой настолько, что задержали рейс. В аэропорту Медины я встретил Нурджигита. Впервые увидел его обритым. На последние реалы мы купили шоколадку и чай. Счастливые, обменялись впечатлениями.

Выяснилось, что его, как и Алексея, болезнь прошедшая по всем нам, миновала. Перед посадкой от имени саудийского короля каждому паломнику был подарен Коран.

Красивая и кокетливая стюардесса «Turkish airlines” раздражала сидящего рядом со мной хафиза. Раздражала своей красотой и откровенным кокетством, граничащим с вульгарностью. Он посматривал на нее и выражал мне свое недовольство. Для него это была форма самозащиты.

В Стамбуле нам раздали гамбургеры. Намаз мы совершили там же, где и расположились в ожидании рейса. Омовение брали в обыкновенном туалете, не предназначенным для этого. Уборщики отправляли всех в мечеть на нижнем этаже, но мы не могли отделяться от группы.

Я долго не мог понять причины того дискомфорта, который испытывал. Затем выяснил: я слишком отвык от полураздетых женщин с подчеркнутом бюстом и виляющими по сторонам бедрами.

Все таки как это важно, когда женщина скромна и покрыта. Совсем другое отношение к ней. Совсем другая атмосфера в обществе.

Вот так вот выйдешь за хлебом для семьи, и думаешь о семье. Или о хлебе. Или о чем-нибудь высоком. У нас же как зайдешь в «Столичный», так глаза разбегаются. Хоть беги обратно домой.

А ведь не каждому захочется возвращаться домой после того, как он насмотрелся на соблазнительных и доступных по форме женщин. Некоторые так и не возвращаются. А если дома еще и жена постоянно недовольная жизнью, так и вообще идти некуда.

Прилетели мы ранним утром. В течение часа ждали багаж. Пролившуюся из треснувших бутылей воду сдерживал только пакет. Мой оказался целым.

Паломников встречали родные и близкие. На выходе мы встретили представительницу туроператора. Она справилась о поездке. Мы ответили, что все хорошо. В целом, альхамдулиллях, все действительно было хорошо. Не выкладывать же ей теперь все детали.

Алексея встречал брат. Я попросил их подвезти меня до города. Небо было еще темным. Утренний мороз освежал мои сонные мысли. Я стоял на дороге с чемоданом на асфальте. В легкой ветровке и с лысой головой. Машин не было. Зато горели фонари.

Вот он я, город. Вернулся к тебе. Блуждавший по твоим переулкам, и ночевавший на твоих скамейках. Тот самый, который когда-то для тебя уже был пропащим…

Твои огни – моя молодость. Твои улицы – моя память. Вот он я, город. Живой и даже совершивший хадж…

Послесловие

Первые несколько дней я привыкал к новой реальности. Она была прежней. Просто я был немного другой. Всё старался понять свои ощущения, изменения, мысли.

Алексей женился на казашке. Я был свидетелем. После этого я видел его еще пару раз. Вроде живой-здоровый. Жена не бьет. Казашки вообще не бьют своих мужей. Только ругаются. У нас же этот, как его, патриархат…

Потом он заболел. Слег с горлом. С этими же симптомами слег и Нурджигит. Оба сидели дома. Не знаю, чего бы я хотел больше: переболеть раньше всех и накручивать в таком состоянии километры, или же заболеть по возвращению домой, но с возможностью находиться в горизонтальном положении, перед телевизором, листая каналы.

Впрочем, я и так заразил своих деток. Старшей потом сам же ставил уколы. Лежит она, плачет, и говорит сквозь слезы: «Папа, я не боею, папа, не надо уко». По мне, так лучше переболеть еще раз самому.

Мы встретились с братьями уже после того, как вышло несколько частей «Заметок». С кем не смогли – созвонились. Все были счастливы.

Во время хаджа некоторые братья вернулись от салафии к мазхабу. Послушали проповеди, пообщались с другими. Узнали, в конце концов, что это такое. Многие через это проходят. Я сам проходил.

Хотя были и те, кто на протяжении всего времени держались в сторонке. Их было немного, но они были заметны. В первую очередь тем, что ни с кем, кроме своих, не общались. Боялись, наверное, что мы испортим их акыду.

Другие же не боялись и даже ухмылялись, когда мы поднимали руки во время дуа, и протирали ими лицо. Однако религиозные разногласия никто из нас не затрагивал.

Во время хаджа я встречал самых разных людей, и под конец уже мало чему удивлялся. Вначале нас удивляли паломники в ихраме и с сигаретой. Казалось бы такое возвышенное состояние, а они стоят и дымят. Причем откровенно.

Понятно, что не все могут с принятием Ислама одномоментно бросить курить. Да и ситуации у всех разные. Мы же о них ничего не знаем. Но все же лучше это делать украдкой. А еще лучше не делать вообще. Хотя формально это и не нарушает ихрам.

Но сигареты это еще полбеды. Вот Алексея один брат в палатке убеждал, что Ада нет, есть только Рай, и все мы туда попадем. Обрадовал, так сказать. А мы тут ходим, со своими пороками боремся. А можно оказывается и не бороться. Зачем?

Алексей принял Ислам сравнительно недавно, и потому уточнил этот момент. Я сразу же успокоил его тем, что Ад есть и отрицать это – куфр. Не знаю, стало ли от этого ему легче. Вариант, предложенный братом в палатке, был весьма заманчив.

Как-то в «Зам-заме» я видел спортивных парней из бывших союзных республик. Уши поломаны, голова плавно переходит в туловище. Ширина и рост примерно одинаковой длины. Вели они себя вызывающе, смотрели нагло, разговаривали так, как будто кто-то им чего-то должен.

Я стоял тогда чахлый и покрытый болезненным потом, наблюдая за их поведением. Хотелось сказать им: «Ребята, расслабьтесь и будьте проще. Это Мекка. Через дорогу Кааба. Здесь все свои. Врагов нет».

Мне вспомнился случай, рассказанный имамом аль-Газали об одном шейхе, который на вопрос важного человека о том, знает ли он, кто стоит перед ним, ответил: «Ты тот, кто в начале жизни был ничтожной каплей, а в конце превратишься в бесполезный прах, а между двумя этими состояниями ты ходишь набитый фекалиями».

Но я не шейх. Поэтому промолчал.

Встречал я там и бывших авторитетов. Один из них принял Ислам в тюрьме. Я не видел его там лично, но знал его еще до хаджа, как простого муслима, занимающегося частным бизнесом небольшого масштаба.

Я просто не знал, что этот человек в свое время был одним из лидеров криминального мира. В отличие от многих других, он действительно завязал. Да так, что бывшие дружки его до сих пор считают сумасшедшим.

Вместо приобретенных нечестным трудом (если это вообще можно назвать трудом) элитных квартир и машин, он предпочел продавать мусульманские товары в розницу. Вместо костюмов от Armani и Zeigna, за которые он даже не платил, примерив их в магазине, предпочел одежду по сунне.

Такие дела происходят с людьми. Он же, там же, во время хаджа, остановил одного из бывших братков, который хотел уйти, когда представитель ДУМК начал проповедь, сказав ему: «Не уходи, брат, послушай его. Может быть это будет для тебя полезным. Будь как пчела, которая собирает нектар и делает из него мед. А не как муха, которая ищет нечистоты и разносит заразу».

Возможно, это не его слова. Но главное, что он понял их сам, и сумел донести до другого.

В общем, хадж открыл для меня многое. А «Заметки» помогли мне пережить все эти чувства заново. Только уже осмысленно.

Когда обряды хаджа уже были закончены, я грешным делом подумал: «Как хорошо, что хадж предписан только один раз. Теперь можно просто совершать умру».

Как будто кто-то мне дал гарантию того, что мой хадж принят. Один добрый человек по приезду мне так и кинул в лицо: «Твой хадж не примется!»

Хорошо, что это решает не он…

На самом деле, нет никаких гарантий. Есть только надежда. И не успели мои ноги зажить, как мне снова захотелось вернуться обратно. И желательно не один раз. И если хотя бы один раз из всего этого примется, я уже буду рад. Один раз простит все, сколько бы не было.

Прав был тот, кто сказал: «Каждый из нас оставил там часть своего сердца». А кто ничего не оставил, тот ничего и не взял.

Изменился ли я после хаджа? Да вроде такой же. Спокойнее стал. К жизни стал относиться проще.

Мир этот бренный, а люди в нем грешные. Даже праведники. И не стоит ждать от него ничего особенного. Надо просто жить и стараться стать лучше. Тогда и мир станет лучше. Вставать, если упал, и идти дальше. Никогда не терять надежду на милость Аллаха. Он все даст, если пожелает. А если не пожелает, значит и в этом благо. Главное, это принять.

***

Хвала Аллаху – Господу миров. Мир и благословение Аллаха Пророку Мухаммаду, его семье, сподвижникам и праведным последователям. Выражаем свою благодарность всем, кто так или иначе способствовал этой поездке, и как результат - написанию «Заметок». В первую очередь, главному имаму и коллегам по работе. Спонсорам и организаторам. Читателям и критикам. Братьям, с кем нам выпала честь познакомиться и подружиться. Если кого-то обидели, просим простить. Если кого-то забыли, просим не обижаться. Если где-то ошиблись, просим не судить нас строго.

Пусть Аллах примет хадж тех, кто его совершил, и даст возможность совершить его тем, кто искренне этого хочет. Аминь.

Всем спасибо.