Заметки паломника. Часть 5

Долина Мина

В Мину выезжают утром после восхода солнца. С нее начинается первый день хаджа. Перед выездом, паломники входят в ихрам и совершают все, что ему предшествует – принимают душ, приводят себя в порядок, умащаются благовониями и надевают изар и риду. Паломники располагаются в палатках и остаются там на ночь. Никаких специальных обрядов в этот день совершать не требуется. Однако провести его следует в поклонении. Ночевка в Мине является сунной.

О том, что необходимо приобрести матрасы, мы с Алексеем узнали в ночь перед выездом. Нам также сообщили, что желательно подготовиться пораньше, поскольку автобус может приехать в любой момент, и надо будет быстро собраться.

Пока все по очереди принимали душ, я вышел за матрасами. Мне подсказали, что купить их можно через дорогу, возле соседнего отеля. Большие и мягкие стоили 20 реалов, маленькие и жесткие - 10.

Когда я подошел, лавки уже закрывались, больших и мягких уже не было, а маленькие и жесткие мне продали за 15. Никогда не умел торговаться.

Так называемый «матрас» представлял собой складную подстилку, толщиной не более, чем коврик для намаза. Я купил Алексею и себе. Все остальные позаботились об этом заранее.

Каждому паломнику были розданы три пакета. В пакете находилось три "китайских" лапши, три яблока, три одноразовых порции меда, три маленьких пакетика сока, и три лепешки с плавленым сырком, в виде треугольника в фольге. Туроператор предупредил нас, что это необходимо растянуть на три дня.

Мне стало немного жалко Айдына. Он единственный в нашей комнате, кто всем своим видом выражал благополучие нашей страны. «А как же казы?» - словно вопрошал его взгляд. «Кажы казы не положено» - молчаливо отвечал ему бич-пакет.

Ситуация напомнила мне скетч одной популярной телепередачи. Сюжет был такой: заключенному в камеру приносят миску с едой. Заключенный смотрит в миску и недовольно кричит: «Мне мясо положено!». Охранник отвечает: «Положено – ешь». «Ну так не положено ведь!» - кричит ему вновь заключенный. «Не положено – не ешь» - отвечает охранник.

Мы вошли в ихрам и даже успели поспать. Автобус приехал утром. Мина оказалась рядом. Паломники размещались по своим местам. У каждой страны была своя территория, у каждого туроператора – свои палатки.

Первое, что я подумал, когда вошел в нашу: «Тесновато будет». И не ошибся. Нам с Алексеем удалось постелить только один из наших ковриков. Второй мы постелили под него, в надежде, что спать будет мягче.

Поскольку размещаться нам приходилось впритык, я невольно посягал на чужую территорию. Хозяину территории это жутко не нравилось. Он периодически напоминал мне, что этого его личное пространство, и посторонние мужчины не должны считать его общим. Тогда я попытался объяснить брату, что к этому нас вынуждают обстоятельства. Что мы, например, вообще лежим на одном месте вдвоем, и даже плечом к плечу не помещаемся в пределах его границ.

Вероятно, наш сосед хотел, чтобы Алексей повернулся на левый бок, а я на правый, и мы оба, выпрямив ноги, прижались бы друг к другу спинами. Но это не показалось нам привлекательным. Хотя позже, нам все равно придется сделать нечто подобное. Также, как и нашему соседу.

Пока же мы обустраивались. Алексей сразу сообразил, что пакеты и сумки можно привязать к металлическим перекладинам внутри палатки, и это немного освободит пространство. Чуть позже все последуют его примеру. Вот что значит человек служил в армии. Все таки учит она смекалке.

Помню, братишка мой рассказывал, как жил два года в общежитии военного института. Был у них там один сосед по комнате, отличавшийся высокими требованиями к чистоте. Соберет, значит, он все свои вещи в тазик, и давай их стирать. А пока замочит, друзья по комнате подкинут ему пару своих грязных носков, он и стирает их вместе со своими. Вот такие вот они смышленые – будущие генералы.

А будущие кажы думали о том, как бы поесть. Чайников было не больше пяти. У каждого чайника был свой джамаат. Учитывая, что мы еще не успели толком познакомиться, просьба отлить кипяток не встречала радушие.

Кто-то сказал, что поблизости есть кухня. Я побежал искать. Кухней оказалась общая палатка, в которой желающие могли вскипятить воду. Но только со своим чайником. То есть, тоже самое, что и у нас. У каждой розетки стояла очередь. После первого отказа я понял, что на кухне мне ловить нечего.

Так и не сумев ничего раздобыть, мы решили ограничиться лепешкой. Намазали сырок, заели яблоком и запили соком. Позавтракав, каждый занялся своим делом. Кто-то стал читать Коран, кто-то лег досыпать, а кто-то знакомиться и общаться.

И тут произошло то, чего никто не ожидал - в палатку зашла вторая партия паломников.

Это были клиенты нашего туроператора из другой гостиницы. Их привезли позже, видимо, на том же автобусе. Возникло непреодолимое ощущение, что кто-то на нас сэкономил…

Первые несколько минут мы просто смотрели друг на друга. Лица выражали взаимное недоумение. «Кто вы?» - как бы спрашивали они у нас. «А вы кто?» - как бы спрашивали мы у них. «Мы все братья!» - давил на совесть туроператор. Я почувствовал себя икрой, намазанной на его бутерброд.

Помню двух молодых парней, испытавших, судя по всему, маленький шок. Они долго стояли передо мной, то озираясь по сторонам, то смотря друг на друга. Чувствовалось, интеллигенты. В результате, им пришлось лечь у наших ног – там, где по идее должна была оставаться маленькая дорожка для прохода.

И все таки мы поместились. Произошло это после того, как часть людей нашли себе место в других палатках. Количество чайников возросло, и мы, наконец-то, заварили лапшу.

Лапша оказалась острой. Благо, с питьевой водой в окрестностях проблем не было. Бесплатные краны располагались повсюду. Вода, кстати, отличная. Все таки сам Пророк Ибрахим, мир ему, попросил у Аллаха благословение на мекканскую воду.

Расположившись уже окончательно, мы с Алексеем вышли на фотоохоту. По улицам Мины, а у них были свои названия, бродил разноцветный народ. Черные, белые, красные, желтые, покрашенные хной – все приехали для одной цели.Я мог подойти к любому и дать ему свой салам. И он бы ответил мне тем же.

Приехавшие «дикарями», устанавливали свои палатки на асфальте, либо просто стелили картон. Африканские дети и женщины продавали фрукты, вареные яйца и чай. Африканские женщины вообще были единственными женщинами, которых я видел работающими.

Чай с молоком стоил 2 реала – 80 тенге. Молоко было на редкость вкусным. Позже мы стали покупать у них простой кипяток.

На каждой территории находились стоящие в ряд уборные. Там же, в кабинке, был установлен и душ. Душ располагался прямо над местом вселенского одиночества. Встал, облился и освободил место другому.

Я коротал день чтением карманного Корана, купленным в Мекке. К вечеру, все уже свыклись с условиями. Люди собирались у чайников. Кипяток уже предлагали сами. Если не предлагали, то не отказывали. Если отказывали, то по уважительной причине. Мол кончился, набери, поставь. Общение шло как на религиозные, так и на житейские темы. Залетающий в палатку вечерний ветер манил на прогулку. Отказать ему было невозможно.

Я люблю вечернее время. У него свое настроение – игривое, меланхоличное, сентиментальное. То веселит, то печалит, то даже немного пьянит. Вот так вот напишешь вечером кому-нибудь что-нибудь, а утром думаешь: «Вот же балбес...». А через год и вспоминать стыдно. А ведь трезвый, непьющий.

Мы прошлись по долине. Вокруг стояли безмолвные скалы. Над головой сверкали погасшие тысячи лет назад звезды, по которым астрологи до сих пор дурят людей… Впрочем, люди сами хотят, чтобы их обманули.

Надышавшись вечерней прохладой, мы вернулись на свои места.

Лежать оказалось сложнее, чем сидеть. Под моими ногами находилась братская голова. Я боялся, что усну и распрямлю в нее ноги. А сделать мне это очень хотелось. Оттого, что сделать это было нельзя, хотелось еще сильнее.

Я ворочался, не зная куда их деть. Справа от меня лежал недовольный сосед. Слева - довольный Алексей. «Да клади на меня» - сказал мне брат под ногами. Потом, немного подумав, добавил: «Только не на лицо».

Пришлось лечь по диагонали, ногой к ноге с недовольным соседом. Сосед отвернулся. «Думаешь мне приятно?» - подумал я про себя.

Утром нам предстояло совершить главный обряд хаджа – стояние в долине Арафат.

«Хадж – это Арафат»

 

Этими словами, Пророк Мухаммад, мир ему и благословение Аллаха, указал на значимость этого дня хаджа. Ни в один из других дней Всевышний Аллах не прощает столько людей и столько грехов, как в день стояния (вукуф) перед Ним в долине Арафат.

Многие, и мы в том числе, полагали, что Арафат – это гора, на которой стоят паломники, и обращаются к Аллаху с мольбой. Этот стереотип сложился благодаря фотографиям, изображавшим этот день именно таким. На самом деле, Арафат – это долина, и находиться нужно в ее пределах. А гора называется ар-Рахма. Она тоже находится в долине, но стояние на ней не является обязательным.

Вукуф начинается после полудня и заканчивается с восходом солнца следующего дня. Однако сунной является покинуть долину после заката в день начала. Но для начала нужно было до нее добраться.

Во сколько это произойдет нам не сказали. Наш автобус-призрак мог появиться в любой момент. Поэтому мы были готовы уже после фаджра. Подъехал он ближе к 10 утра. Ехали минут 20. Некоторые из нас дружно произносили тальбийю, некоторые молчали. Вот это не совсем приятный момент – он как бы подрывает должное быть единство. Я же чуть было не посадил горло. Тальбийя помогала мне настраиваться на обряды и ощущать дух паломничества.

Нас разместили в палатке. По сунне, обеденный намаз следовало совершить в мечети «Намира». Это огромная и уникальная в своем роде мечеть, в которой читают намаз всей долиной. К сожалению, мы в нее так и не попали. Хотя и пытались.

Для этого, мы с Алексеем подошли к одному из гидов, и спросили – знает ли он, где находится эта мечеть? Гид ответил, что знает, но для этого необходимо сориентироваться, потому что каждый раз они останавливаются в разных местах, и в какой стороне находится мечеть в этот раз, он точно сказать не может.

После этого многообещающего объяснения наступила многозначительная тишина. Энтузиазм кончился. Судя по выражению лица, можно было подумать, что для этого ему придется искать в пустыне пни, чтобы посмотреть с какой стороны кольца шире, или намагничивать иголку, и класть ее на листок на воде, чтобы она указала на север, или искать на деревьях мох...

Но для этого нужно было всего лишь дойти до дороги и посмотреть по сторонам. Дорога находилась в 10 метрах от палатки.

Мы пошли сами. Издалека доносилась проповедь. Я полагал, что это и есть наша мечеть. Мы прошагали на ее звук около километра прежде, чем поняли, что проповедь шла на турецком. Турецкий джаамаат вообще был одним из самых сильных в плане организации.

Пришлось вернуться и совершить намаз в палатке. Затем состоялся уагыз. По окончании, я поймал еще одного гида – теперь уже с вопросом о горе Арафат. И гид начал: «Ну что наших все время тянет на эту гору… Арафат – это долина, и главное быть в долине… А горы Арафат нет, есть гора ар-Рахма...Там очень много народу…». И так далее. Короче, он не хотел никуда идти.

Я не предполагал, что наша просьба станет для организаторов такой проблемой. В результате, мы дошли до руководства. Руководство обедало в кругу приближенных. Кто именно из сидящих был руководителем, я так и не узнал. Да и не было это важным. Важным было лишь, чтобы нам показали дорогу.

Я объяснил сидящим, что являюсь представителем Центральной мечети, что на нас возложены обязанности, что мы должны подготовить материал о хадже, что нам необходимо произвести фотосъемку этой горы, независимо от ее названия и количества людей...

Показать нам дорогу заняло около 5 минут. С нами вышло еще несколько человек. Гид вернулся в палатку.

Я шел и думал: «Почему нельзя было это сделать сразу? Почему для того, чтобы нам помогли, мне пришлось упоминать, что я сотрудник Центральной мечети? Почему вообще такое безразличное отношение к людям и к своей работе?».

Знаете, братцы. Если для вас это служение, тогда сделайте это ради людей. Если для вас это ибадат, тогда сделайте это ради Аллаха. Если для вас это бизнес, тогда сделайте это ради своего бизнеса, репутации и последующего дохода. Не обязательно иметь высокие мотивы, чтобы выполнять свою работу качественно. Дозволенный и честный бизнес – сам по себе уже богоугодное дело. В конце концов, хадж совершается не бесплатно, а за вполне приличную сумму.

Ну да ладно.

На подходе к горе толпился народ. Пройти было непросто. Забраться еще сложнее. Ар-Рахма, как и другие мекканские горы, была скалистой. В «путеводителе» говорилось, что несмотря на название, никакого сакрального значения она не имеет.

Алексей отснял все, что нужно, и вернулся в палатку. Я остался. Нашел себе место под солнцем и сел. Сидящий рядом брат угостил меня огурцом.

В определенный момент я вдруг почувствовал, что меня клонит ко сну. Солнце морило лучами. Глаза слипались. Минут через пять я понял, что засыпаю на середине молитв. Я начинал их сначала, но никак не мог завершить. Слова путались и обрывались…

В конце концов, я уснул. Сколько проспал – не знаю. Думаю, минут 20 – 30. Сидя на камне и свесив голову под зонтом, оставленным мне Алексеем.

Несмотря на затекшую шею, сон прибавил мне сил. Жаль, конечно, что я не увидел чего-то необычного.

Например, как скачу я на белой лошади по берегу моря, и останавливаюсь у человека смотрящего вдаль… Я подхожу к нему и узнаю в нем Пророка, да благословит его Аллах и приветствует. Он отвечает на мое приветствие, гладит меня по голове и говорит: «Долгой была твоя дорога сюда, тернистой… Ну ничего, ничего… Будет тебе и прощение, и покой...».

Как бы хотелось увидеть нечто подобное. Вот моим знакомым такая честь выпадала. Мой друг – имам, видел такое несколько раз. В одном из снов, когда он был в Мекке, Пророк, мир ему и благословение Аллаха, сказал ему: «Твоя умра принята». Лучший подарок для паломника. Не каждому выпадает такая честь. В другом, они обнялись после беседы, и мой друг не отпускал его до тех пор, пока Пророк, мир ему и благословение Аллаха, не сказал ему: «Мне надо идти». Мой друг рассказывал, что обняв его, он почувствовал такой аромат, которым хотелось дышать и дышать, не отпуская уже никогда. А когда он проснулся, аромат еще был в его комнате...

Увы, мне такое счастье и не снилось. Слава Аллаху, что я вообще когда-то встал на намаз.

Солнце клонилось к горизонту. Смотреть на него уже можно было не щурясь. Я спустился с горы и направился к палаткам. Не сумев сориентироваться в потоке людей, я заблудился. Чем дальше они шли, тем меньше я понимал, где нахожусь. Меня уносило течением, против которого я не мог плыть.

Признаться, я растерялся и уже было отчаялся. Не хотелось блуждать по долине. Не зная куда именно лучше свернуть, я вспомнил, что это одно из лучших мест на земле, и один из лучших дней в году для того, чтобы принималось дуа. Обратившись к Аллаху, я доверился интуиции. Минут через 20, я уже подходил к палатке.

Стоявшие на улице люди провожали солнце за горизонт. Странный обычай, если честно. Зачем его провожать?..

 

День Арафат закончился. К палаткам, один за другим, стали подъезжать автобусы. Уезжали все, кроме нас. Это уже было неудивительно. Мы сидели и наблюдали, как пустеет долина.

Я разговорился с Сагатом. Мне он сразу понравился – скромный, простой, добрый. Он уже был в хадже, и в этот раз приехал с матерью. В первый же день, по приезду, она, уставшая с дороги, перепутает капли для глаз с нашатырным спиртом. В результате – ожог слизистой. Гид, говорит, даже не проведал. Только адрес больницы дал.

Пока Сагат не купил у них путевку, за ним бегали. Купил – стал бегать за ними сам. Об этом не принято говорить. Все совершают хадж и стараются закрыть на это глаза. Это же хадж - здесь нужно быть благодарным. Этим и пользуются. Когда Сагат поговорил на эту тему с туроператором, ему так и сказали: «У тебя намерение неправильное».

А у туроператора правильное. Вот и весь разговор. Если вам не нравится организация хаджа туроператором, значит у вас неправильное намерение. Поэтому все молчат – боятся его испортить. А если вдруг забудутся, туроператор им тут же напомнит. На то он и туроператор. Это ведь его работа - следить за тем, чтобы у клиентов все было в порядке. В том числе и намерение.

Мы уже поговорили обо всем, что можно. И даже о том, что нельзя, тоже поговорили. Сагат даже предложил мне жениться на его родственнице. Красивая, говорит.

Красивая – это хорошо. Это мотивирует к браку. Но я уже знал, как все это бывает. Вначале говоришь: «ах..», потом говоришь: «эх..», а в конце говоришь: «ох..».

В общем, так сразу я не был готов. А она тем более. Она ведь даже не знала, что я есть. А я есть. И уже давно. Вот бы она удивилась...

Стрелка шагнула за полночь. Автобуса не было. Один из паломников не выдержал и ушел пешком. Как выяснится позже – правильно сделал.

Ближе к 2-м часам ночи заехали и за нами. По долине Арафат блуждали подгоняемые ветром пакеты…Все остальные уже были в Муздалифе.

Муздалифа

К моменту нашего приезда, свободных мест практически не осталось. В отличие от Мины, палаток здесь не было. Это была голая и твердая земля. При тусклом свете желтых фонарей, мы бродили между спящими паломниками, в поисках места для ночлега.

От нас требовалось совместить вечерний и ночной намазы, и собрать камушки для кидания в джамараты. В «путеводителе» говорилось, что паломник не должен думать, что камни можно собирать только в Муздалифе. Мы так и делали – собирали, но не думали.

Найти их оказалось непросто. Размером они должны быть примерно с фасоль или чуть больше. Приехавшие раньше нас, уже собрали все, что лежало на видном месте. Но и мы свое наковыряли.

Собрав свои камушки в бутылку, я наконец-то лег. Сил практически не осталось. Подложив сумку под голову, пакеты с лапшой под ноги, и едва-ли сомкнув глаза, я провалился в глубокий сон.

Обычно я засыпаю не сразу. Мысли идут потоком, как поезд, – вагон за вагоном, пока последний из них не исчезнет в темном тоннеле. В эту ночь поезда не было. Только тоннель.

Через секунду забрезжит свет и я открою глаза. Это Алексей разбудит меня на утренний намаз. Два часа пролетят как миг.

В сонном тумане ,я отстою свою очередь, возьму омовение и соберу вещи. Наш джамаат соберется в низине у близлежащей горы. Мы будем долго ждать, когда к нам подойдут остальные, поскольку флаг наш не будет виден. Мы совершим утренний намаз, затем зикр, затем нам сообщат, что по дороге в Мину образовалась пробка. Не дожидаясь восхода, мы отправимся в путь пешком.

Мы должны будем вернуться в Мину, и оставив вещи в палатках, направиться к джамарату аль-`Акаба, чтобы кинуть в него 7 камней.

Путь покажется долгим, а пакеты тяжелыми. У меня начнет першить горло, которое впоследствии свалит меня с ног. Да и ноги меня подведут. Последние дни хаджа окажутся для меня самыми трудными.